После Балтийска - Кирилл А. Морозов

После Балтийска

Приехал домой. Февраль 1996 года. В вагоне переоделся в форму выпускную. На вокзале встречал отец. Я перед отъездом с Павелецкого вокзала из Москвы звонил по таксофону домой, сообщить, что еду домой…
По пути домой рассказал ему всю историю с Балтийском. И еще добавил, что службы срочной мне не избежать. Ну он то сам тоже служил, потом в военном училище учился. Потом снова служил в МВД. Воспринял мою новость как само собой должное. Правда, когда он служил, были 60-е года. И в то время с каждым годом жили всё лучше и лучше. Цены снижались, становилось безопаснее на улицах, и бесплатно квартиры выдавали. Да и продукты были настоящие, без всяких там Е249.
Напомню. Это был февраль 1996 года. Басаевская банда сделала налёты на Буденновск и Кизляр. На больницу и роддом. Нормально, да? Смелые джигиты-войны налет сделали на беременных женщин, детей и больных. И где же смелость джигитов? Но наши депутаты пошли еще дальше. Они выполнили условия бандитов и вывели войска из Чечни, а басаева приняли в депутаты. Ладно, не мне судить.
Просто обстановка была такая, что призыв мне грозил именно Чечнёй. Я лично конечно бздел и в то же время прятаться не думал. Пусть будет так, как будет. В конце концов, возвращались и с Великой Отечественной и с Афгана и с первой чеченской. Не все, но возвращались.
Я устроился на работу. Практически по специальности. В производственный узел технологической связи города. Обслуживал телетайпы, рации, и разные другие средства связи муниципальных организаций. Свой опыт и знания проявил в первые две недели и меня назначили старшим мастером. Я ремонтировал оборудование не наугад по опыту методом тыка, а как учили, брал схемы, читал их, мерил и вычислял параметры и практически с первой пайки менял вышедшую из строя деталь. И так же выяснял причину ее выхода из строя. Ведь нас учили не только найти сгоревший элемент, но и причину его выхода из строя. Ничего плохого не могу сказать про тех мастеров, которые работали со мной. У них опыт был большой, они каждые выходы из строя выявляли по симптомам поведения аппаратуры, и сразу безошибочно меняли деталь нерабочую. Правда были случаи, что этого было недостаточно, и аппарат снова выходил из строя с той же проблемой. Но тогда они меняли уже 2 детали или весь узел. У меня же подход был другой, науками писаный. Мало того, что надо найти сгоревший резистор или транзистор, надо выяснить, почему это случилось. Ну не буду хвалиться, но меня, 22-х летнего сосунка приняли с уважением, после того как я кое что починил, что лежало у них в списанном виде.
Я работал спокойно, каждый день был одинаковый как все пройденные ранее. Паяльник, тестер, осциллограф, генератор частот, были моими кормильцами. Зарплата средняя. Были шабашки, в виде установок магнитол в машины, или ремонта бытовой техники. Но душа еще тосковала по кораблям и по морю. Ну как же так то? У меня в багаже знания по ремонту судовых сложных радиоприемников и передатчиков, радиолокационных станций. А я тут пылесосы с фенами и телевизорами чиню. А про аппараты связи и вовсе можно было забыть. Там нет таких сложных плат. Телевизор сложнее.
Вот так я проработал до мая 1996 года. Коллектив был весь дружный. Все спецы после техникумов и ПТУ. Практики было у них много. И они, увидев мои фото и зная мой багаж знаний, никак не могли понять, почему я не на флоте, почему я не на судах, а тут, в степях с паяльником. Да, я выглядел в их глазах немного глупым. А я никому и не рассказывал почему. Им не понять. У нас городок в степях, не портовый, и объяснять долго.
И вот гром среди ясного неба! Повестка. Никто мне её не приносил. Её просто кинули в почтовый ящик без всяких росписей. Вот теперь и подумайте, какое ментальное сознание было в то время у людей. Не надо было доказывать, что повестку вручили под роспись. А сейчас как? Вооот…
Повестка пришла 15 мая. Мне 22 года. Мама конечно же расплакалась, отец хмуро посмотрел, и сказал… повестка в наше время была гордостью. Не надо скорбить, а надо радоваться, что наш сын нужен, и отдаст долг.
Я еще раз напоминаю, что середина 90-х это был перелом менталитета людей. В конце 80-х поднялась тема дедовщины остро. Однако от армии тогда еще не косили. Косить усиленно начали как раз после 1991 года. Вот тогда менталитет ломался. Дедовщина, землячество, Чечня. Это всё пугало призывников. Вроде бы и надо служить, но калечиться и умирать не хотелось.
Молодежь не понимала, как жить, а пожилые понимали, что лучше не будет.
16-го мая 1996 года я прибыл в военкомат. Я специально надел выпускную форму, надеясь на какие-то форы и преференции. И тогда комиссия однозначно меня определила на Черноморский флот. Купцы должны были приехать через 10 дней. Однако у Отца было иное мнение. На ЧФ была непонятная вакханалия, связанная с дележкой флота. И когда я приехал домой и сообщил, что через 10 дней призываюсь на ЧФ, отец резко подскочил и куда-то ушел. Помню, он тогда схватил из серванта коллекционный подаренный ему на юбилей греческий коньяк «metaxa», в красивой жестяной расписной коробке, и унес с собой. Коньяк этот ему дарили наверное, лет 20 назад. Сколько себя помню этот коньяк всегда стоял в серванте на самом видном месте. А когда мы переезжали с квартиры на квартиру, он этот коньяк как грудного ребенка укутывал, что бы нигде не повредить случайно. «Metaxa» и сейчас стоит как 100 грамм черной икры, а тогда в середине 70-х в СССР его, наверное, могли достать только дипломаты ну или еще какие партийные деятели.
Отца не было до поздней ночи. Он пришел под «шафе» о объявил, с утра еду с вещами в военкомат и меня забирают 17 мая 1996 года на Краснознаменную Каспийскую флотилию. Он, вероятно поднял старые связи, нашел нужных людей и за эти несколько часов решил мою судьбу. Разумеется, я и мама были в шоке. Ну зачем? Ну как так то? Ну ведь еще 10 дней можно было дома побыть… а тут завтра. Но я тогда не знал и не понимал. Мой отец оказался прав. И позже узнаете почему.
К 09.00 17 мая я с рюкзаком и кое-какими припасами еды, прибыл в военкомат. Нас именно в тот день осмотрела медкомиссия, и к 15.00 нас погрузили в автобус. В нашей команде призыва было всего 10 человек. Купцы были контрактники-старшины. Трое. Даже не прапорщики, не мичманы. Это я потом узнал, что Каспийская флотилия для нашей республики в плане службы это рай. И потом не раз убедился.
На старом автобусе «Кубанец» нас довезли до вокзала. Там нас перегрузили в «Икарус» и мы поехали к месту службы в город Астрахань. Со мной в команде были 2 ростовчанина, 1 калмык, 1 казах, двое вообще не пойми хрен кто, остальные славяне. Всем по 18. Мне 22.
В пути пили водку вместе с «купцами». Ехали почти 8 часов. Приехали к вечеру на автовокзал Астрахани. Оттуда нас забрал военный ГАЗ-66 и доставил в 41-й флотский полуэкипаж Краснознаменной Каспийской флотилии. Воинская часть 15197. Я был удивлён. Эта воинская часть военно-морского флота находилась среди песков, в пустыне, недалеко от поселка Стрелецкое. Моряки в песках!!! Это было для меня шоком. Даже не река, а пустыня песчаная. В морской форме среди песков и степей!!!
И вот мы к вечеру пересекли КПП в/ч 15197. Дальше будет страшно…
Первый экстрим, за час до прихода в в/ч, (а мы шли по пустыне, нас высадили на дороге, водила «шишиги» сказал, что не успевает на береговую базу к назначенному времени), так вот пока шли по пескам через пустыню, нас одолевал ветер с песком. А когда он затихал, на нас нападала астраханская мошка. Мошка, это насекомые размером с четверть спичечной головки, но приставучие и очень донимали. Но они не кровь сосали, они откусывали микроскопический кусочек кожи, и потом это место зудело, чесалось и даже выпирало в болячку. Ну, то есть мошка откусывала, а человек расчесывал до кровавой болячки. Порыв ветра мошку сдувал, но вместе с ветром летел горячий песок, и казалось, что тебя трут наждачной шкуркой.
В части нас контрактники передали дежурному по части… старшему мичману. Понимаете масштабы??? Дежурный по части – сундук!!! Ответственный по части – старший лейтенант тогда был. Фамилию помню. Называть не буду. Он был похож на немца, которые тиранили наши деревни и села в 41-х годах. Высокий, худой, белобрысый, глаза большие, лицо худое, уши торчат, нос выпирает. И главное, под мышкой палочка-плётка. Я не хочу обидеть чувства «верующих» в наш флот, но ребята!!!, поверьте!!! Он реально был похож на истинного арийца и манерами и видом. Ему только не хватало акцента типа «ктё путет арпайтен, тёму ничеко не путет, кто не путет арпайтен, тот палючит са…са…са…салюпу».
В общем он нас сопроводил в нашу казарму. В казарме было 8 кондиционеров, врезных в окна, которые гудели так, что казалось, что мы будем спать под истребителем с работающими двигателями.
В середине мая 1996 года, в Астрахани стоял зной свыше 35 градусов тепла. А внутри казармы было все 45. Кондёры конечно спасали, но спать не давали. Это были врезные кондеи БК-1500 Бакинского производства. Они гудели и от них вибрировали не только стекла и рамы, но и стены и пол.
Мы были первой командой которая заехала в этот призыв в эту казарму. Кубриком язык не поворачивается назвать это строение посредине песчаной пустыни.
Нас посчитали и сказали построиться перед рейхканц… стоп! Перед канцелярией))) у этого самого старшего лейтенанта-арийца. Он вышел, посмотрел на нас надменно сверху вниз, и что-то кивнул какому то срочнику-матросу. Тот его кивок перевел на наш русский язык. Матрос объявил, что надо выдать партизан… стоп))) надо вывернуть сумки на простынь. При чем вещи отдельно, а еду отдельно. Для меня это было не ново. Такое в ЛМК было уже. И я знал, что хорошие вещи на службу брать нельзя. Тем более консервы. У меня было пара бутербродов с колбасой, один огурец, и еще с пяток пирожков. Я вытряхнул. Из вещей была старая, стираная мастерка, из папиного гаража, в которой он чинил машину, пара носков, полотенце. Было не жалко.
А вот остальные понабрали тушенки, дефицитной сгущенки, рыбных консервов. И не по одной банке. Ээхххх. Ребята!!! Всё это было изъято. Кроме пирожков, плюшек домашних и бутербродов. Консервы, конечно же ушли сразу в канцелярию. А то, что было типа бутербродов и пирожков, ариец брать не стал. Оно и понятно, а вдруг пропавшее в жаре, или отравлено партизанами?))).
Потом нас отвели в спальное помещение, матрос в форме срочника сказал, что у нас есть половина часа умыться и лечь спать. Занимать места строго плотно. В спальном помещении шконки стояли в один ярус, но их было не меньше ста.
Но спать мы не легли. Мы доедали то, что нам осталось в виде пирожков, бутеров и кое каких овощей. Пойла не было, пили воду из крана в умывальнике. Вода была слегка соленая. Потом разбрелись по шконкам.
Наутро нас подняли в 6 утра. Тем, кто был со мной, было непривычно, мне было нормально. 4,5 года казармы в ЛМК меня приучили к этому. Я знал на что шел, по крайней мере я так думал. Нас погнали (другого слова нет) на зарядку. Гнали нас пинками и криками… давай запахи! Быстрее запахи!!! Тарахтите запахи!!! Оказалось, до присяги мы - «запахи». После присяги – «духи». А «караси» мы будем после 6-ти месяцев службы. Вот в чем отличие срочной службы и учебы в курсантах. На первом курсе в ЛМУ мы были сразу «караси». А тут только всего лишь «запахи». Но я был уже «закаленный», а этих пацанов мне было жалко.
Потом всё было по распорядку. Личная гигиена, приборка и строем в столовую. В в/ч столовую называли камбуз. Но в ЛМК камбуз был место, где готовили пищу. А принимали ее именно в столовой. Еще одно отличие.
Рацион конечно же был получше чем в ЛМК. Не знаю с чем это связано. Но для сравнения напишу. В ЛМК завтрак был из каши овсянки или перловки на воде, масло, хлеб, и 2 яйца. Одно в четверг, другое в субботу. В в/ч на завтрак давали булочку сдобную, макароны или кашу, масло, сгущенку банку на 4 матроса и чай. В разные дни давали икру кабачковую, сыр, яйца вареные. Иногда были квашеные бочковые огурцы или помидоры. Чай на столе стоял в чайниках. Можно пить сколько хочешь. При чем чай, стоял еще и у раздаточного окна в большом лагуне, и его можно было зачерпывать сколько хочешь. Опять же в ЛМК на завтрак времени отводилось столько, сколько кушает замкомвзвода. Он если поел, то значит все поели. А у нашего замка в ЛМК желудок был с кулачек как у котенка. Он 2 ложки поклевал и… «ВСТАТЬ ВЫЙТИ ПОСТРОИТЬСЯ!». В части на завтрак отводилось 30 минут. И никто никого не поднимал. Поел, иди на улицу и жди, пока другие поедят. Потом все строились и шагом марш. То есть в в/ч воспитание чувства локтя было с другой стороны. Один быстро поел и ждет, другой медленно поел, и его все ждут или наоборот. Но пока крайний матрос не поест, вся рота никуда не двинется. И от этого медленные - становились быстрее, а быстрые не торопились. К концу первой недели срочной службы, уже все ели одинаково по времени. По тому как быстрым хотелось успеть покурить, а после завтрака перекур мог состоятся только на экономии времени на завтраке. 30 минут отводилось на всё. Хочешь покурить ешь быстрее. А те, кто не курят, тоже потом ели быстрее что бы дать покурить тем кто быстрее.
Но в отличии от ЛМК, в части не было пар и занятий в учебных корпусах. Дело в том, что 41-й флотский полуэкипаж это не учебка, а карантинка. Я в учебке, где по пол года учат срочников специальностям, не был. Тут муштровали на плацу в течении двух или трёх недель, потом принимали присягу и дальше отправляли по частям. Я там пробыл почти 4 недели.
Утром подъём, зарядка, умывание, приборка, завтрак и на плац топтать бетон «гадами». И опять напомню, вся муштра происходила под палящим солнечным зноем на раскаленном бетонном плацу, на небе ни облачка в абсолютное безветрие. Внутри ботинок ноги просто распаривались до состояния «в бане сморщились от воды». Потом обед час. В кубрик строем, учить устав. Кто выучил, рассказал старшине всё что выучил и можно поспать пару часов, но раздевшись и уложив форму. Как в детском садике, послеобеденный сон. Потом в 16.00 опять плац, до ужина. После ужина час личного времени, написать письма, подшить погладить форму. Снова плац и отбой.
После отбоя приходили из другой казармы морпехи. Это был отдельный взвод сопровождения воинских грузов (ОВСВГ 362). Там ребята были под 2 метра ростом, и широкие как медведи. Хотя им тоже было по 19-20 лет, но они были богатырями. Все весили за сто кило, но не жиром с животами а мышечной массой.
Нам на обед давали на 4-х один бачек первого и 1 бачек второго и по котлете. Им давали 2 бочка первого на 4-х, по 2 котлеты каждому, и по банке консервов каждому. Нам давали 1 банку консервов на 4-х.
Так вот в части они были главными. Без их разрешения ни одно событие не происходило. Они следили за порядком.
После отбоя они приходили к нам новобранцам и гоняли нас полетами, подъём-отбой. Однако, я был опытный и знал хитрости еще с ЛМК. Я форму укладывал за секунд 30, а без укладки отбивался за 8 секунд. Они это увидели, вывели меня и спросили, кто меня гонял на полётах ранее? Я честно рассказал, что 4,5 года был на казарме, там и намуштровали. А сюда попал, так как не захотел отрабатывать на флоте. Они конечно же не поняли, о чем я. Но решили, что я был курсантом военного училища, за что то был отчислен и попал на срочную службу. Но так как я не шакал (офицер) а матрос, то мне почет и уважуха. Потом они меня погоняли по инструкциям дежурного и дневального. Я их с ЛМК помнил наизусть. Ведь все инструкции взяты из общевойскового устава. Только слово «курсант» надо поменять на «матрос». Но я и этого не делал. Я без запинки рассказал инструкцию дневального и дежурного со словами «курсант». Они посмеялись, и узнав, что мне 22 года, просто дали добро мне больше не летать со всеми. И тем трём «дедам», которые были в казарме, строго указали меня не привлекать ни к каким работам и не гонять.
Это не была дедовщина. Нас не били и не унижали. Нас просто гоняли и муштровали. Ну и еще каждый день по 5 матросов ходили в кубрик к морпехам и у них делали приборку.
И еще я заработал баллы в свою копилку. Я играл на гитаре чуть выше дворового уровня и знал несколько песен про службу и Афган. Морпехи после ужина меня забирали с муштры и слушали песни в моем исполнении. Именно слушали, тихо сидели и молчали слушая. И если кто-то вдруг начинал громкими разговорами им мешать, они его резко осаждали.
Вообще хочу сказать, что в этой части было всего 4 офицера. Командир части к2р Лебедев, его мы увидели только на присяге. Его заместитель по службе капитан-лейтенант Шулепин, огромный сильный и широкий морпех. Этот ариец старший лейтенант, я вообще не понимал чем он там занимался, кроме того что ходил по территории со своей палочкой-плёткой под мышкой. И был еще особист. Все остальные должности были заняты мичманами и старшими мичманами. Они были командирами рот, замполитами, и прочими заведовавшими хозяйством.
Отдельно про камбуз. На камбузе вольнонаемных поваров не было. Всё готовили матросы, назначенные на должности кулинаров и кашеваров. Их было человек 5 на весь камбуз. Их либо в учебке обучили кулинарить, либо закончили какие то кулинарные ПТУ. Но готовили вкусно, с душой.
Один матрос с выслугой в 1,5 года вставал в 4 утра, замешивал тесто, и к 8 утра выпекал свежие вкусные сдобные булочки к чаю. Другой матрос к 6 утра приходил и готовил завтрак на всех. Ему в помощь назначали одного новобранца на весь день. Еще один матрос-годок заведовал маслом, хлебом, сгущенкой и консервами. Он делал раскладку по тарелкам и сам всё разносил по столам. Одновременно в части могло быть не более 50-ти-70-ти человек, и он справлялся сам. На посудомойке был матрос-штрафник. О нем позже напишу. Столовой заведовал сундук. А вот чем занимались там контрактники я вообще не понимал. Они просто слонялись по части, а вечерами выпивали и закусывали изъятыми у новобранцев продуктами.
За территорией части с другой стороны примерно в полукилометре в песчаной балке часто стоял черный дым. Как мне сказали морпехи, там была мыловарня. И там тоже 2 матроса годка мыло делают. Мыло нам выдавали в неограниченном количестве. Оно по цвету было как хозяйственное, но мылилось плохо. Байка ходила, что на мыловарню привозили утилизированных в городе собак, ну и там далее по технологии. Я не знаю, правда это или байка. Не проверял.
Был еще медпункт. Там была медсестра. Не молодая, но обаятельная, и у медпункта постоянно кто-то крутился из контрактников.
С противоположной стороны от КПП был высокий забор из рабицы. Там была часть связи. Через сетку было видно несколько машин связи на базе «зилов» и «ГАЗ-66», было развернуто антенное хозяйство и сверху было всё это покрыто маскировочными сетками под цвет ландшафта. Морпехи сказали, что это батальон спец связи. Матросов я там видел не более 10 человек.
Так прошло 2 недели моей срочной службы в 41-м флотском полуэкипаже.
С каждым днем пребывали новые призывники. По 2-3 человека. Это привозили местных астраханцев. Двое из них состояли в уличных группировках. Они решили взять в оборот остальных, кто был в нашей роте. Начали сразу в лоб. Ничего делать не хотели, орали и оскорбляли таких же как они, призывников. Однако с одним из них я вступил в перепалку, когда он пытался меня напрячь вместо него отстоять смену дневального. Я резко ему дал понять, что я старше его на 4 года, и поболее его был на казарме, ну и так же сказал, что он такой же запах как и все тут одного призыва. А если будут в мой адрес еще выпады, то можете проверить, что вам потом будет. Конечно же я блефовал. Однако у меня были морпехи в приятелях, и это была моя козырная карта. Но они, вероятно, не рискнули проверять последствия. Вот такая она смелая уличная шантрапа. Ровно до того момента пока им не дашь ответку.
Но и это было не самое плохое, что могло произойти в этой части.
Недели через три к нам привезли еще 10 призывников из Москвы и двух дагестанцев. Дагестанцы пока были в меньшинстве, пытались со всеми наладить контакт, шутили, общались, улыбались. Но, через дня три, из Махачкалы привезли еще человек 15 дагов. И вот тогда эти самые двое друзей резко поменялись.
Начался террор со стороны дагестанцев. При чем эти джигиты, толпой действовали. Они подходили кучей к одному, уводили в гальюн и там прессовали. Таким образом, они решили подавить характеры остальных призывников, и установить своё превосходство. Вот тебе и добродушный мудрый Кавказ.
За пару дней они достали всех. Пытались заставить стирать им носки и трусы, заставить вместо них приборку делать и на тумбочке стоять. Зная, что я старше всех в призыве по возрасту, они не рискнули начинать с меня, решили с молоденьких, с тех кто не может дать отпор или не сможет сопротивляться. Жертву выбирали изначально с маленьким ростом и щуплыми формами.
Первыми голову подняли ростовчане. Они и организовали сопротивление этим джигитам. Те двое «пацанов с астраханской уличной группировки» языки в задницы позасовывали, за то клички были у обоих… «Малой» и «Кастет».
Но был один нюанс. Без ОВСВГ 362 ничего не могло в части происходить. Морпехи узнали, что мы после отбоя будем дагов прессовать, и дали добро. Однако сказали что и сами не прочь подключиться к процессу.
И вот после ужина даги выбрали новую жертву, и повели за гальюн. Не дотерпели мы до отбоя. Накинулись мы тогда на них толпой и без разбора стали их месить. Они конечно же пытались отбиваться, но их 15 а нас почти 30. Да еще и когда шум поднялся, морпехи подскочили и стали нас разнимать. Правда по-особому. Нас они просто оттаскивали, а дагов отшвыривали ногами. Да это было жестко и жестоко, но это было. После того случая, горные джигиты больше не лезли к нам. Однако им всё равно не хватало чего-то в этом плане, и они начали среди своих искать и назначать жертв подчинения. Сначала они стали унижать двух лезгинов. Даже поговорка у них была (москвич не машина, лезгин не мужчина). Потом уже после присяги нас начали развозить по воинским частям, лезгинов тоже увезли, и они начали унижать уже своих тех, кто был слабее. Вот такие вот пауки в банке. До того момента я свято верил в мудрость и воспитанность горного народа. Но увидел и обратную сторону медали. Это явление и называлось в войсках «землячеством».
В десятых числах июня 1996 года, в пятницу, у нас была присяга. Ко мне приехала мама. Для меня ничего нового не было в этом действии. Родители, сестры, братья, строй, подход, читка присяги, отход в строй. Потом проход по плацу торжественным маршем без оркестра перед родственниками. Всё это я уже проходил почти 5 лет назад. Потом был праздничный обед. И он был действительно праздничным. Нам давали на второе настоящий гуляш из говядины. А потом всех распустили с родителями до понедельника утра.



Думаю вы узнали меня. Крайний справа самый минимально высокий это я. Мне было 22 года. Остальным по 18-19. Это фото было сделано на «полароид». В то время это был жутко дорогой фотоаппарат и диковинный. А один снимок к нему тоже стоил немало. Но мама кого-то упросила сделать фото, и ей фото отдали бесплатно.
Нас выпустили через КПП и все двинулись в сторону дороги. Через степь и пески. В принципе идти было недалеко, да и дорога накатанная была. Мама тогда неподалеку сняла на двое суток квартиру, и мы все два дня были там. Я отъедался и даже немного выпивал, без злоупотреблений.
На фото я и мама. В Астрахани в самое жаркое знойное время года тельняшек не носили. Так и гуляли по городу. Я честно думал, что это нарушение ношения форменной одежды. Оказалось, что нет. При жаре под 40 воздух проникал беспрепятственно под фланку и его движение охлаждало тело. Однако появлялся загар на груди в виде треугольника и на пляжах всегда можно было вычислить матросов, даже в гражданке по этому характерному загару. Чем патрули и пользовались прекрасно.



Мама к тому времени очень сильно болела. Лечение было не особо эффективным, и она несмотря на боли приехала ко мне на присягу.
На этом фото на заднем плане видно КПП той самой в/ч 15197.А вот знак на столбе вообще непонятно для чего поставлен. Там и дорог то не было.


А это местный астраханец. Прозвище было Кузя у него. Отличный воспитанный парень.
Еще я в Астрахани узнал, что в то время практически везде росла конопля и с ней практически не боролись. Ну не в клумбах конечно, но вот в частном секторе, вдоль заборов часто видел. И многие астраханцы ее свободно употребляли в разном виде. И курили и молочко готовили.
Вот так прошли мои первые недели срочной службы по призыву после ЛМК. Мне предлагали остаться в 41-м флотском полуэкипаже.
Был случай, дежурил на КПП и у нас кондер замолчал. Жара была неимоверная. Без кондера никак. Я спросил разрешения посмотреть, что там могло накрыться. Дежурный сундук сказал небрежно… валяй, хуже уже не будет, сломанное не сломаешь. Я снял переднюю крышку. От компрессора пахло жаренным маслом. Перегрев. Снял термостат, он был горячий и синего пережаренного цвета. Я спросил, нет ли где поломанных или списанных кондеров? Сундук мне дал ключи от хозблока. В хозблоке было поломанных кондеров не меньше десятка. Думаю, у них тоже были не серьезные поломки. Но мне нужен был термостат. Я нашел такой с виду не жареный. На всякий случай снял еще пару запчастей. Потом повозился в дежурке с кондером минут 20, и он запустился. И тогда сундук проявил ко мне интерес. Он освободил меня от дежурства и вызвал морпеха по прозвищу Балу. Ну немного познакомившись и поняв кто я и откуда такой умный и прошареный в электротехнике, он предложил мне посмотреть всю остальную сломанную технику. Ну из тех кондеев, что валялись в хоз. блоке, мне получилось реанимировать только два. Донорских запчастей не было. Да и поломки у всех были одинаковые. Термостаты выгорали. Потом еще чинил пару утюгов, настольную лампу и прочие несложные приборы. Это для меня были скучные задания.
Мне предложили остаться в 362 у морпехов. Говорили не служба а рай будет. Но я хотел именно на море, именно на воду. Я ведь корабельный специалист, мне в писари или в ремонтники идти не особо то и хотелось. Я морской радиоинженер, я эксплуатационщик радионавигационного оборудования судового, а ремонт это так, приложение к знаниям и умениям.
Кое-что еще могу немного рассказать про 41-й флотский полуэкипаж. Это была карантинная часть. Там не только муштровали к присяге. Там еще в отдельном корпусе содержали подследственных матросов. Был такой один, всегда на камбузе бессменный посудомой. Ему было 23 года. Он призвался 5 лет назад. Но долго не служил. Убегал из части. Даже из дальних частей которые были вниз по Волге расположены. Убежит, и его пол года ищут. Его возвращали 4 раза и предупреждали, что срок дать могут. Но он какой-то тупой был. Опять убежал. Его поймали и завели уголовное дело. Почти 5 лет бегал. Теперь еще и лет 7 ему светило за дезертирство. Дурачок. Два года давно бы прошли, чего добивался, какой цели, что и кому доказал?
В понедельник мама меня проводила до КПП, и потом уехала на вокзал. А вечером того же дня меня и еще несколько матросов забрал автобус и нас повезли в боевую часть. В Золотой Затон.



…продолжение следует…