Памяти Е. В. Алексеева - моряка, историка, писателя и поэта

Автор
Опубликовано: 3792 дня назад (10 ноября 2013)
Редактировалось: 1 раз — 10 ноября 2013
0
Голосов: 0
Камин, одиночество, полночь в окошко,
Певица в приемнике - дикая кошка
И прочная дверь на железном запоре,
И разум с неразумом в яростном споре.
Где мира реального наша граница,
Где то, что нам кажется, то, что нам снится,
Где вечная суетность, где наш покой,
И кто ж с нами рядом невидный такой.
Вот, вот он во мраке стоит за окном
И хочет и хочет к камину в мой дом,
И властвуют рядом и сумрак и страх
И ходит и бродит, и бродит в впотьмах,
И мечется, мечется в страхе душа
И разум скукожился, еле дыша,
И вот уж раздвинулись ночи границы
И кто-то тихонечко в двери стучится,
И, вспыхнув, погасли в камине поленья,
И ужас, весь ужас былых поколений
Уже заползает мне в хладную грудь
И верный находит во мраке к ней путь
И там угнездился холодной змеею,
И я иль не я уж тихонечко вою
И чувствую – здесь не поможет топор,
Не сдержит напора железный запор,
И черные силы ворвутся сюда!
О! Где же в бутылке святая вода!
Попробовать надо водицы хлебнуть –
Оно помогает, спасет как-нибудь.
И точно, и точно – святое тепло
Навстречу всем страхам уже потекло
А что если надо немножко прибавить,
Чтоб этих во мраке подальше отставить,
Пожалуй, не хуже остаток схлебнуть –
Очиститься к свету и разуму путь!
А, может быть, тотчас петух пропоет
И утро настанет и солнце взойдет
И спрячутся тотчас во мраке все тени—
Отживших веков безобразных видений.
И странно, и странно влекомые раем,
Мы вовремя все как один помираем,
А все суеверия вечно живут
И в плоть одеваются там или тут
И в тьму загоняют любую науку
Вам в душу полночным неведомым стуком.

Сидел я сегодня пришед с именин
И грустный полночный топил свой камин,
И вдруг среди ночи пришла красота
В вечернем наряде, но, вишь, без хвоста.
Наряд был изящен и скромен и прост,
А вот, где должон быть по правилам хвост,
Ничто не висело совсем ничего!
Быть может, украл кто в трамвае его,
А может, похитили злые бандиты?
(Вот рожи у них до сих пор не набиты)
Да, разве же время о том размышлять?
Спешить надо даме, вишь, кубок подать!
И как того требует наш этикет,
И фрукту на блюде и сладких конфет.
И я, как когда-то меня воспитали.—
Ни взгляд, ни намек о пропавшей детали.
А если помыслить, нужна ли едва ль
К ее туалету такая деталь!
А так все другое – и попка и ножки,
И даже вполне симпатичные рожки.
Но здесь вам не скажет и зрелый народ,
Что даме к ее туалету идет.
И рожки неплохо и хвостик сгодиться,
А мне, например, равнодушны копытца,
Хотя, если вдуматься, тож украшенье
И очень практичное даже решенье
Вот выпадет снег или, скажем, мороз,
Решается просто столь сложный вопрос –
Какая из сотни иль больше туфель
Подходит под нового платья модель.
А здесь насандаль копытцы гуталином –
И к моде ко всякой подходят едино.
Бесплатно и просто, проблема закрыта.
По мне так всего подходящей копыта,
Лишь только бы делали ножки стройней—
Точь в точь как у гостьи прекрасной моей.
Она обняла меня: «выпьем же, милый,
Со мной за нечистую чистую силу,
Пусть будет святою любовь между нами,
Но только не надо про Крестное Знамя
И будем мы вместе с тобою отныне
И наша любовь никогда не остынет,
Лишь выброси крестики все и иконы –
Уважь преисподние наши законы.
Взамен ты получишь успехи и злато
И будешь ты счастливо жить и богато,
А хочешь куплю «шестисот Мерседес»
И кучу еще ваших глупых чудес.
Зачем тебе утром вставать на работу –
Возьму на себя все по жизни заботы.
Вот здесь только имя скорее чиркни,
И бурно помчаться счастливые дни –
Не дни и не годы, а тройка лихая,
Все недруги будут от злости сдыхая
Вдогонку за тройкою сыпать проклятья,
Но будет на нас пулепрочное платье,
И жизнь начнется опять, словно с мальства.
А хочешь, назначу в большое начальство –
Почет и охрана, большой кабинет,
А хочешь, ты станешь великий поэт
И будешь сбивать в одну кучу слова
И вмиг полетит по России молва
И будут просить: «Напиши, напиши
Такое сякое, чтоб нам для души»,
Но ты не ленись, сколько просят, пиши,
Ведь нету давно этой самой души»
Всю жисть бы вот в речи такие вникал.
Но, вишь, черт попутал – я вдруг задремал.
Проснулся – светает, поют петухи.
За что мне такое? Добро иль грехи?

2

Прищед домой, подсел к камину:
Уж старый стал – все время стыну
Ушел от праздников и дел,
В дуду невольно задудел -
В свою любимую дуду,
Что смысл сущего найду —
Причину нашей общей жути –
Распада форм, потери сути,
Просчет в движении планет,
Зачем, вообще, весь белый свет,
И почему погас камин
И нет в продаже добрых вин,
И почему убег Пегаска,
И для кого такая сказка
Сегодня снова за окном,
И почему так мрачен дом,
В котором столько лет живу
И не приходят, хоть зову,
Ни домовой. Ии барабашка
И где теперь моя тельняшка,
Котору столько лет носил
Она б прибавила мне сил.
И не с кем
стало поделиться,
Что чуть смежу теперь ресницы,
И тотчас, будто по заказу
Весь мир подлунный вижу сразу
Из посеребренного окна –
Под черной глубью тишина,
К луне дорога серебриться,
И будто призрачные лица
На нас взирают свысока,
И чья-то мудрая рука
Творит неслышное добро
И сыплет, сыплет серебро
По зачарованной планете,
Чтоб завтра взрослые и дети
Улыбкой новый день встречали
Без слез, проклятий и печали
О! Боже, что за чудеса
Земли полуночной краса
Сверкают, искрятся просторы
Белым белы леса и горы.
Зарывшись в пух, земля уснула,
И не слыхать людского гула,
И нет сейчас во всей вселенной,
Красою этой вдохновенной,
Такой сверкающей планеты,
Богами некогда воспетой.
Мазков волшебных свет и тени
Прилежной кистью пишет гений —
Вот здесь чуть-чуть, вот здесь немного,
А дальше лунную дорогу
Через моря, через леса
Сияет лунная краса,
А дальше гениально просто –
В глуби ночи сияют звезды
Здесь будет мира середина,
Здесь с красотою жизнь едина.
Еще мазок, еще чуть-чуть –
А вот и вечный, верный путь –
Извечный путь в страну надежды,
Где навсегда смыкают вежды
И не для них уж это диво,
Но, видят Боги, как красиво!

3

Хрустальная влага, моченья, соленья.
В камине резвится огонь на поленьях,
Удобное кресло, ликует блаженство,
И весь мир подлунный – само совершенство,
Глаза закрываются, хочется спать.
Но надо еще кое-что написать.
А мысли тяжелы, с трудом шевелятся —
Что делать? Наверное, спать укладаться!
И мудрым довольный решением сим
Бросаю перо, а писанье? Черт с ним!
Блаженство—расслаблено вытянуть ноги,
Расслабить все члены и сну без тревоги,
Без мысли и воли спокойно и сладко
В блаженстве желанном предаться украдкой.
Но что там за черт! Вдруг открылася дверь —
И входит Печорин, хоть верь, хоть не верь.
С околышем красным снимает картуз,
Повесил на стенку простреленный туз.
Изящный покойно поднял пистолет –
«Постойте, кричу я, ведь вам за сто лет,
Пора бы подумать и Вам о другом,
А я здесь прописан и это мой дом!
Когда-то давно проходили Вас в школе,
И были Вы лишним, ненужным до боли,
Хоть Вы благородны, горды и смелы.
Но разве уйдешь от жестокой хулы!
А я полюбил Вас. Бывало, бывало
Как пламя Печорина имя сверкало.
Мы молоды были и тоже смелы,
Честны, благородны, хоть ростом малы,
Нас краем кровавым коснулась война,
В душе нашей шрамом осталась она,
Который еще до сих пор не зарос.
И вот уж встает перед нами вопрос:
А мы-то сегодня? Кто ж мы-то такие
И место ли нам в современной России?
Как просто, выходит, нас сбить Сатане,
Живущих когда-то в счастливой стране.
Ужель наши предки за то умирали.
Что б все их Победы у нас отобрали!
А Вы-то что скажете, сударь Печорин?
Когда-то любовник, задира и воин?
Но смотрит в меня лишь презрительно он.
Я в страхе проснулся. К чему этот сон?
И странный какой-то – то красный, то черен,
Но только не ясно – к чему здесь Печорин?

4

Опять отражения прежних явлений
Явились ко мне, превратившися в тени,
Холодного разума сумрачный бред,-
Плывут, нарастая в дыму сигарет
И уж проявились под полной луною
И дьявольский пир закатили со мною
С какой-то жестокой и радостной вытью -
Событья былые, событья, событья -
Минувшей эпохи тяжелая повесть
И лютой волчицей голодная совесть.
И снова плыву я как в мутной воде –
Оставил, я бросил тогда их в беде.
Ничто не исправить—они за чертою,
И вот я ночами в бессилии вою.
О! Что же такое! Такая беда!
Ничто не исправишь уже никогда!
Ничто не вернуть ни тоской, ни любовью,
И сердце опять обливается кровью
И нет мне покоя, и нет мне прощенья
И ближе, все ближе мне Божье отмщенье,
Но это не здесь, это там за порогом.
Где все мы предстанем ужо перед Богом.
И хватит ли гирек на Божьих весах,
Чтоб взвесить грехи мои там в небесах,
Но, Господи, я пред тобою не трушу —
Возьми мое тело и грешную душу.
Я вою в ночи, словно раненый волк —
Навеки со мною теперь этот долг!
Лишь ноет душа и туманится разум
И сердце от боли сжимается разом.
Но время – оно не пускается вспять,
И мне остается лишь только страдать!
И дело здесь Боже, совсем не в морали,
Лишь только представлю, как вы умирали —
Как в дикой пустыне, без пищи, одни,
Надеясь на помощь и ночи и дни,
А помощь не ведала, помощь не знала,
А помощь забыла названье вокзала,
А помощь забыла, в какой стороне,
В каком королевстве, в которой стране
С надеждою горькою бьются сердца
Светлой любовью полны до конца.

5

Сегодня, вишь, особый день.
Нежданно вышел чудный праздник,
Сегодня мне такую тень
Мой домовой – сиречь проказник
К камину где-то раздобыл,
Таку волшебную сюрпризу,
Что сразу я про все забыл -
И про камин и про репризу.
Была сюрприза так стройна,
Так ослепительно прекрасна.
Что даже полная луна
На небо выплыла напрасно.
В какой теперь поверишь лоб,
Какой поверишь мудрой книжке —
В былые эры наши чтоб
Из обезьяны из мартышки
Такие вышли чудеса,
Что не под силу даже Богу,
Такая гордая краса
В веках созрела понемногу.
Где подвести мне здесь черту,
Где отыскать к черте дорогу —
Создал ли Бог ту красоту,
Иль красота создала Бога!
Как знать, к чему напрасный спор,
Теряют смысл все сомненья —
Не нужен разуму простор,
Душе не нужно вдохновенье!
Пусть будет все как есть, так есть,
Сомнений истины не надо,
В творении тайн других не счесть
И эта тоже не досада.
Но вот что трогает меня
Здесь у волшебного камина,
Не тайна нынешнего дня –
Не согревающие вина,
И мне-то, мне-то здесь к чему
Что суть первично, что вторично,
Все недоступное уму
Меня сейчас не тронет лично
С поклоном даме я сказал:
«Мадмуазель, я рад сердечно.
Здесь у камина мой вокзал
На поезд счастья в бесконечность.
Билет здесь – ваша красота,
Оплата – ваша благосклонность,
И цель приятна и проста,
Залог – души моей бездонность
Я здесь один, Вы только тень—
Какая, Боже мой, досада,
Настанет скоро новый день,
Но мне останется отрада.
Вас буду часто вспоминать,
Поверьте узнику, сеньора.
Сюда не явитесь опять,
А если явитесь – не скоро!
И будет брешь в моей душе,
Смятенье в мыслях, в сердце камень.
Камин чуть теплится уже-
Погас недавний буйный пламень.
Глядите, близится рассвет,
Восток уже чуть-чуть алеет,
Оставьте мне свой чудный свет
И пусть меня он тоже греет


6

Стынет камин, догорают поленья,
Словно судьба моего поколенья,
Скоро, наверное, вспомнишь едва ли
Как мы когда-то еще согревали
Души людей среди горя и смерти,
Что приносили нам в черном конверте.
Помню, как мать по-звериному взвыла,
Только лишь этот конверт отворила.
Господи! Сколько вместилось в нем горя---
Все захлестнувшее черное море.
Помню, как по полу с воем каталась-
В памяти детской навеки осталось.
Сразу за этой другая война.
Господи! Сколько же длилась она!
Скольких скосили стальные метели,
С этой войною мы все повзрослели.
Правили бал разоренье и голод,
Ужас лишь в памяти. Выжженный город.
Четверо малых голодных детей—
Здесь не до радости, не до затей.
Мы выжили тоже и в эту годину,
Мы гнули недетскую детскую спину
В поле, копая гнилую картошку,
Что с прошлого года осталась на ложку.
Пришла в 45-м святая Победа,
Но было все то ж – никакого обеда.
Ночами стояли за пайкою хлеба,-
В полях урожай погубило нам небо,-
Я помню опухшие мамины ноги –
Такие же были у женщин у многих.
Я помню трагедию голода в лицах—
Людей, на которых нам надо б молиться.
Особенно ФЕЮ с фамилией Грома
Она была в детстве нам многим знакома-
Работала кем-то в партийном райкоме.-
Ей кланяюсь низко сквозь годы сейчас-
Ее черным косам, теплу ее глаз –
Красавица русская с болью в душе,
Как жаль, что не встретиться с нею уже
Своею волшебною доброй рукою
Она подарила мне нечто такое,
Что помню до мелочи даже сейчас—
Она собрала полудохлых всех нас—
И вот мы в другом удивительном мире,
Где кормят не раз, а уж целых четыре!
Где песни, костры и гремят барабаны
Где красные галстуки, чудные страны
И где пионерское честное слово –
Имение графов – село Волышово,
Я помню поляны и чудный дворец,
С зарею зов горна—мечтаний венец!
Аллею из пихт, пионерские сборы.
Красивые песни, мечты, разговоры,
В которых уже забывалась война
И робко дышала другая страна
Страна, что сверкнула нам детям лучом,
Который нам снился, мечтали о чем.
И тихая речка и в поле жнивье
И сбор колосков - в миге детство мое.
Спасибо Вам добрая, чудная фея
Любовь к Вам меня до сих пор еще греет.
Надеюсь, вы живы, не Вам умирать.
Быть может, отправите в детство опять
Хотя б на чуть-чуть прямо здесь у камина—
Я б вновь разогнул свою старую спину,
Я б счастьем назвал этот чудный удел
И тотчас, счастливый, в момент расседел
Но скорым промчалось все мимо вокзала—
Так мало судьба наша нам заказала,
И вся наша жизнь – это только кусочки,
А все остальное – лишь черные точки,
Которые кто-то могучий расставил.
На каждой странице неписанных правил.

7

В зиму тогда лютовала здесь стужа,
В реках до дна промерзала вода,
Мир амбразуры вдруг сделался уже,
Уже холодного смерти следа.

Эта страна называлась Суоми,
Жил здесь хороший и честный народ,
Жил издавна, не в воинственном громе,
Жил он, с надеждою глядя вперед.

Кто вас прислал? По какому закону?
Здесь умирать в этой проклятой мгле,
Смерть здесь ждала вас под толщей бетона,
Смерть на чужой и враждебной земле.

Вам говорили: « На правое дело
Вас посылают во вражеский стан,
Каждый быть должен отважным и смелым –
Дети рабочих и дети крестьян»

Вам говорили, что Родины силы
Вас охраняют в смертельном огне,
Но лишь могилы, остались могилы.
Бог не на вашей был здесь стороне.

И снова на жутком холодном вокзале
В путь в никуда отходил эшелон,
И снова его где-то дома встречали
Горе народное, слезы и стон.

Что получили мы с этой Победы?
Лишь территории малый клочок,
Но разве сравнимы с ней все наши беды,
Разве же горю имеется срок!

Ныне же здесь на солдатских могилах
Шабаш безумный и жадный порок –
Дворцы олигархов, бандитские виллы,
И земли безумию этому впрок.

Что ж это в нашем российском народе,
Что же за древний и стойкий изъян
Для жированья ничтожной породе
Смерти рабочих и смерти крестьян.

Здесь и отец мой в безвестной могиле,
Я уж три раза его перерос,
Мать говорила: «Его все любили «
Я и сейчас не стесняюся слез.

8

А эти что? Куда их денешь?
ТЕ, что стояли на мосту?
НЕ превратишь их в сон иль тени
И не отправишь в пустоту.
Стояли твердо наши танки
На башнях с красною звездой –
Снаряды слали, не болванки
И будто шел смертельный бой.
Сидели в танках за бронею
Родные наши сыновья—
Советской созданы семьею—
Родная русская семья.
О чем же в танке думал ты,
Клонясь к прицелу, воин зоркий,
Ведь за тобой горят мосты,
Перед тобой горят шестерки.
А там, кто верные присяги,
Хранили Родину мою,
Из общей воду пили фляги
И умирали как в бою.
А вы, чьи серые шинели.
Спасали Родину не раз,
Что на себя тогда одели—
Какой позор и чей приказ!
Ужель забыли русских женщин,
Что на разграбленной Руси
Вас охраняли, словом вещим
Народным: «Господи, спаси!»
А вы где были, командиры,
В какую вы забились щель,
Где ваши гордые мундиры
И что вы носите теперь?
И пьете ли из общей фляжки
И помните ль солдата честь
В до неба задранной фуражке
С орлом общипанным – доблесть!
А мы-то все куда глядели.
Как себя дали обмануть,
Как шутовской колпак одели,
В какой отправилися путь!
И вот теперь попали в когти
Жестоких, алчущих зверей,
Кусаем собственные локти
Уж у захлопнутых дверей.
Проклятье ваше нам кретинам,
Проклятье наших матерей,
Проклятие согбенным спинам
От бедной Родины моей!

9

Опять и мрачно и темно.
Каминный свет едва лучится
И кто-то в темное окно
Невидный с улицы стучится.
Дрова в камине догорают,
Огонь взметнулся и иссяк
И страшно выйти до сарая,
Не ночь, а жуть одна и мрак.
Ну, кто ты, что тебе здесь надо,
Какого черта здесь забыл,
Или в болотах Ленинграда
Кто душу вражию сгубил.
После войны ходили слухи-
Конечно, вымысел и вздор,
И хоть места здесь и не глухи,
Проверю, все-таки, запор.
И вот опять меня сначала
К войне минувшей понесло,
Когда душа еще кричала,
В забавах детских было зло.
Мы в той недавней в тяжкой дали,
Собравшись рваною гурьбой,
В войну недавнюю играли,
Гремел у нас, как взрослый, бой.
Мы были храбрые ребята,
Мы презирали смерть и ложь
И были хоть и не солдаты,
Но воевали храбро все ж.
Тах-тах – строчили пулеметы.
Тах-тах. Тах-тах – и ты убит!
Идут в атаку вражьи роты,
А ты лежи, а то влетит!

Тах-тах. тах-тах – и мы лежали,
Хоть и взаправду умирай,
Ведь смерти лик мы все видали –
Был партизанским этот край.
Потом весной пришла Победа,
Был на Шелони ледоход,
И было нам не до обеда,
Других прибавилось забот.
Кругом валялись как игрушки—
Лишь не ленись и собирай.
Коль надо пушку—вот те пушка—
Кати родимую в сарай.
Штыки, винтовки, автоматы
За городом, где шли бои,
Искали шустрые ребята,
Нашел, бери – они твои.
Сейчас представить это трудно,
Но каюсь, тоже виноват—
Принес домой почти прилюдно
Немецкий новый автомат.
Его я чистил, словно мастер,
Патроны были и стрелял —
Такой удобный черный «Шмайсер»,
Потом на что-то променял:
Толь на коньки, толи на лыжи,
А может даже на букварь,
Они по духу стали ближе.
Такие дети были встарь.
И был еще жестокий голод –
Пустая не цвела земля,
В руинах был весь древний город,
Стонал о помощи моля...
И помощь та пришла и скоро
Вдруг застучали топоры,
И оживать сначала школа
Тихонько стала с той поры.
Я помню, как в сорок четвертом
Когда там где-то шли бои,
Мы в классы бегали по стертым
Войною улицам своим...
Бежали далеко по стуже
В какой-то уцелевший дом,
Я босиком бежал по лужам,
Уже подернутым ледком...
Теперь в такое трудно верить,
Но ты поверь – была война,
С трудом еще на мирный берег
Лишь выбиралася страна.
Прошло два года - в новой школе,
Пропахшей краской и смолой,
Уже учились мы и вскоре
Я в классе встретился с тобой.
О, Боже, Боже, детство, детство,
Нет больше счастья в детстве жить,
И это чудное соседство,
С которым выпало дружить!
Наверно это было странно,
Но мы в один попали класс,
И за одну, совсем нежданно
За парту посадили нас
Потом был праздник Новогодний-
Волшебной сказки дивный сон,
И как сказал бы я сегодня –
Я счастлив был, я был влюблен!
О, детство, детство, что ж такое -
Загадка – детская душа,
Но было так светло с тобою,
И жизнь была так хороша!
Я помню, как вокруг все пело.
Сверкали яркие лучи
Когда ты на меня смотрела,
А я чего-то там учил.
О! Боже. Боже, Что за дело,
Каким же волшебством вернуть!
Я б душу отдал бы и тело,
Чтоб на тебя на ту взглянуть—
Твою столь детскую улыбку,
Прищур твоих серьезных глаз
И голос твой, как чудо скрипку,
Который слышу и сейчас
О! Этот вечер у камина,
О! Время, что вернулось вспять,
Я не хочу тебя покинуть.
Прошу, вернись ко мне опять!
Лариса Вильде! Очень вскоре
Твоя уехала семья
И я один остался в горе—
На парте нашей – только я!

10

Метель, полночный полустанок
Снежинки в свете фонаря,
Едва заметный след от санок.
Взойдет ли здесь когда заря?

Здесь тоже был когда, наверно,
Под ярким небом Божий мир,
Но кто-то яростный и скверный
В недобрый час его сгубил

И вот теперь лишь вой метели,
И я, и дедушка мороз.
И где-то там ползет к нам еле
Пышущий жаром паровоз

А, может, все уж изменилось
И все теперь ни дать, ни взять,
Иссякла Божия к нам милость,
Гляди, и звезд уж не видать.

И холод, как к скончанью света,
И эта ночка и пурга—
Весьма законная примета
Деяний нашего Врага

А, говорят, там в преисподней
Сплошные тропики, жара,
И даже, может быть, сегодня,
И уж, конечно же, вчера.

А, если ты есть грешник телом,
Или хотя бы лишь душой,
Наверняка твоим уделом
Котел достанется большой.

И не нужны тебе Газпромы,
И на черта тебе дрова,
Когда тепло бесплатно в доме,
И беззаботна голова.

Никто тебе в почтовый ящик
Не бросит безразмерный счет
И не потом, а в настоящем,
Погреешь косточки еще.

И нету там такой метели,
И паровозов тоже нет,
И спешки нет, не обалдели
Вокруг тебя от всяких бед.

Тебе там вежливо и чинно:
«Прошу Вас, сударь, в сей котел –
ВЫ в чем-то были там повинны,
Вас судия давно учел».

И никакой на свете Падва
Тебя не вынет из котла,
И если был при жизни падла,
Так это уж твои дела!

И вдруг, о чудо! Видит око
Родной знакомый огонек—
Через пургу к нам одиноко
Уже спешит надежный, в срок

Такой железненький, любимый,
В огне рожденный паровоз.
Поддай еще погуще дыма
И пару, пару с под колес!

И вот, как в теплую избушку.
Задравши ногу в небеса,
Влезаю в милую теплушку
Чуть ли не прямо с колеса.

УФ! Наконец-то, за порогом
Тепло и Божья благодать –
Узлы, мешки, корзины, ноги –
Пустого места не видать!

Послевоенные вагоны,
И на колесах вся страна
И собирали эшелоны,
Считай из всякого говна.

Но пах вагончик свежей краской –
Душевный деревянный бум,
Еще и ездили с опаской.
Боясь поднять излишний шум.

Еще взрывались на дороге
На старых минах поезда,
Еще была полна тревоги
Простая мирная езда.

Для сна, должно быть, еще рано-
Спокойный, тихий говорок,
И голос с ближнего дивана:
«Здесь есть местечечко, сынок»

Сажусь—не ноги, а ледышки—
Набился в дыры колкий снег.
Уж Бог с ней с этой новой книжкой,
Скорей бы только на ночлег.

В вагоне вкусно пахнет лаком—
Знакомый с детства запашок,
А на стене в борьбе со мраком
Свечи мерцает огонек.

Усталые, простые люди,
В судьбе у каждого беда.
И, кажется, счастливых судеб
Уже не будет никогда.

На стол из рваненькой тряпицы-
Краюшка хлеба и лучок:
« Длинна дорога, пригодится,
Садись трапезничать, сынок.

Похож ты очень на сыночка.
Который не пришел с войны,
Садись, сынок, тягуча ночка,
Пока в окошке свет луны»

Опять поехала Росея,
Опять в вагонах весь народ,
Опять копая, строя сея,
Проснувшись, жизнь идет вперед.

А за окошком воет вьюга,
Домов сгоревших роты труб,
И нет ни злобы, ни испуга
В улыбках посиневших губ.

Рвет паровоз пространство ночи,
И дым, и искры из трубы,
Глядят в заснеженные очи,
В которых путь страны-судьбы.
И кто в пути тебе поможет,
Кто вынет сердце из груди,
И кто главу на рельс положит
В твоем неведомом пути...

11

Сегодня ночью даже тени
В каком-то сумрачном смятеньи.
И говорят, что в эту ночку
Им дали всем по коробочку
Великолепных серных спичек,
Чтобы спалить своих сестричек,
И.чтобы пламя было выше.
То вместе с ними и братишек.
И по бутылке самогона...
Чтоб оказаться вне закона.
О! Что ж ты делаешь, Вражина!
Опять твое свиное рыло!
Оставь в покое человека,
Ведь не твоя это опека!
Вот призову тебя наружу
Прямо в Рождественскую стужу,
А то наели, блин, там рожи,
В казенной ходите рогоже.
На колесницах фонари,
А здесь не сыщешь, хоть умри,
Какой задрипанной телеги,
Чтоб умирать в тепле и неге.
Ишь, блин, сыскались коррумпозы.
Нашлю на вас ужо морозы,
А то в аду и с грешных душ
Вам подавай солидный куш –
Получишь волю в конце света.
И все, заметьте, из бюджета!
Ужо нашлю на вас ворону –
Она-то знает все законы!
Держу в запасе эту птицу –
Она ужо мне пригодится!
Всех. Всех подряд на Божий суд.
Пусть уж сейчас со страха ссут!
Ишь ведь повадились химера.—
И подлецы и лицемеры!
А я, закончивши текучку.
Устрою вам такую взбучку!
И говорю тебе, Вражина.
Не тронь мово родного сына!


12

Свет луны и свет камина,
Свет былых времен лучины,
Свет, мерцающий из дали.
Свет улыбки, свет печали,
Свет любви и свет добра,
Свет того, что из вчера,
Свет из толщи многих лет.
Свет лучистый, яркий свет.
Свет подруг и свет друзей.
Свет из юности моей.
Свет родительской любви.
Свет, зажегшийся в крови.
Свет души прекрасной юной.
Свет мечты далекой лунной,
Свет моих далеких лет.
Свет, которого уж нет!
А вчера – уж не сегодня –
Ближе слышен глас Господний.
И в выси над головой
Громче слышен скорбный вой.
Майской ночью свет луны
Не рождает больше сны—
Сны любви и сны печали,
Те, что снились нам вначале.
А для умных разговоров –
Ни желанья, ни задора.
Уж не злишься на глупца—
ALLES/FINISCH ЗВОН КОНЦА!


13

Наверно, шел вперед затылком
Когда искал в веках ГРААЛЬ.
Искал, искал – нашел бутылку,
Зашедши в этакую даль.

Путь начал прямо от камина
По карте проложив маршрут.—
На юг, на
север – все едино –
Где сей бокал, он там иль тут?

Его искал еще Парцуифель –
Любимец женщин и Богов—
Нашел тогда лишь горстку цифер
И пару неприличных слов.
Ему б, бедняге, было б надо
У старца дряхлого спросить—
В бокале сем кака отрада
И можно ль водку с кубка пить!
Казалось, что же здесь такого.
Ведь просьба – форменный пустяк.
А вишь, не вымолвил ни слова,
Ну, право, это ль не дурак!

Тогда б крестовые походы
Европе были б ни к чему
Они б не сделали погоды
В огне пожаров и в дыму.
И пили бы из общей чаши
И христиан и мусульман
И жили б в мире предки наши.
Но, вишь, нашел какой дурман!

Ведь было и тогда не в тягость—
Не знаешь что - поди, спроси.
А вот, вишь этакая напасть
Пошла с тех пор и на Руси!

Или, к примеру, Васк де Гама.
Средневековый адмирал
С эскадрой целою упрямо
Его и в Индии искал,

Спаливши в поисках Калькутту
И по пути какой-то флот,
Но курсом шел и к ветру круто.
И не спешил на разворот.

А дома в мрачном Лиссабоне
Грааля жаждал сам король
И все, кто был при нем в законе –
И знать надменная и голь.

Но берегла его в могиле
Мария – бабушка греха.
Угомонившись где-то в миле
От всепрощенного стиха.

А Васко, стало быть, Да Гама
Напрасно ел казенный харч
Не покидал сосуд упрямо
Свою избранницу, хоть плачь!


Вот давеча свершилось чудо—
Его зовут ПЕРЕВОРОТ-
В России он всегда покуда
Как на пол маслом бутерброд
Вот бы Парцифер наш бедняга
Им бы и выкатил вопрос –
Кака зарыта здесь дворняга
И был ли на дворнягу спрос?

Ему б ответили трудяге.
Мол, здесь мы ищем свой ГРААЛЬ
И нам нет дела до дворняги
Глядим мы в солнечную даль.

Или, к примеру, вот фашисты –
Уж чем собой не молодцы –
Как по подбору все русисты.
У всех арийские отцы
И тоже, вишь, им было надо
Найти, вишь, этот блин бокал –
Ни шоколада, мармелада.
Им, вишь, сам фюрер приказал.
Они, бедняги, срыли горы
С названьем чудным – Переней.
Им нужен был он для опоры
Своих возвышенных идей!
И.вишь ли, был, у них писатель-
За дело взялся с огоньком,
Не помянув ни словом МАТЕРЬ.
И ни профком и ни райком.
НЕ обратившись даже к Богу.
И не задав все тот ж вопрос.
Бедняга спился понемногу,
Ну а потом, вишь, в землю врос.

Недавно на его могиле,-
Ну, чем не Божья благодать.-
Друзья с ГРААЛЯ водку пили
Чтоб честь усопшему отдать.

Ну, вот и я здесь у камина
Пошел ведь то ж ГРААЛЬ искать.
Хоть мне, ей Богу, все едино—
Во что нальют – мне наплевать!

14
Сегодня в полуночный час
Явилась опять Марина –
Сидит, не поднявши глаз.
Холодная, словно льдина.

Не греет ее камин.
Не радуют душу вина.
Весь мир ей теперь един
И сущее все едино.

И был с нею старый стол
С еще не застывшей смолою
Столь щедрый всегда на глагол.
Друживший со славой былою.

Есть гильдия трубачей
И есть профсоюз науки,
А ты же была ничьей,
К беде не тянулись руки.

Никто не хотел сберечь
Алмазы души ранимой.
Была ты одна сиречь
Средь Родины раненой дыма.

Тебя не манила даль.
НЕ трогал и день вчерашний.
И зримыми были едва ль
Вдали коммунизма башни.

Душа поняла - заря
Тебе в этой жизни не внемлет,
Что всюду искала зря
Другие святые земли.

Прости и меня сейчас,
Что я опоздал. Марина.
Что в этот полночный час
Блаженствую здесь у камина.


15
Не надо, сударыня с Господом спорить,
Хоть с логикой будете вы заодно.
Один против ста – проиграете в споре—
С Богами тягаться, увы, не дано.

Все наши, сударыня спорные споры -
С мечом, не щадя живота своего.
От них рассыпаются древние горы.
От них содрогается царство Его.

От споров от наших жиреют койоты.
В руинах повсюду лежат города.
Но к истине вот ни на малую йоту
Они не приблизили нас никогда.

И бросьте, сударыня, ваши заботы.
Рожденные в гневе законы идей.
Займитесь-ка лучше своею работой –
Уделом скотов и разумных людей!

НЕ надо, сударыня с Господом спорить,
Коль вы б победили, я б был только рад,
Не будет здесь истина с истиной в створе.
Какой- никакой, но я все же ваш брат.


16
И снова в полночный час
Курю у каминной печки,
А рядом компьютера глаз.
Где сами собой человечки.
Устроили смертный бой
С погонями и засадой
И каждый с своей судьбой.
И каждый с своей отрадой.
Я выдернул в злости шнур,
Что всех их подряд питает.
Промолвивши слово «Чур»,
Но жизнь в экране не тает.
О, чудо! Экран не погас—
Все те ж в суете человечки—
Питается ль он сейчас
От света луны иль свечки.
И слышу я топот ног
И даже плохие словечки,
О, кто бы подумать мог.
Что вдруг оживут человечки!
Ко мне подбежал один
И саблю приставил к сердцу:
« ты думаешь ты господин,
Заставлю сейчас повертеться!»
Хотел я его щелчком
По лбу, как сбивают муху.
Но вижу, что дело в том.
Что мне не хватает духу.
И надо же тип, какой –
В лицо мне, подлец хохочет
И подлой своей рукой
Проткнуть, словно муху хочет.
И кто здесь сей2час господин –
НЕ этой минуты задача.
Хочу позвонить «О1»,
Но нету уже удачи.
И тотчас другой нахал
И, кажется, выше чином
Ко мне на коне прискакал.
Пропахнувший весь бензином.
«А вы,- говорит нахал.-
Давно уже все устарели –
Программу для вас написал
Создатель еще в колыбели!
А вы-то, ей Богу, смех,
Решили, что вы есть люди
И будто одна на всех
Дана вам колода судеб.
И каждый, коль хошь, тащи
Свою из колоды карту,
Коль шулер, тогда ищи
Крапленую сам на старте.
Отсюда весь ваш бардак,
Отсюда вся ваша чернуха -
Не можете жить никак -
На жизнь не хватает духа!»
Взмолился я: «Ваша честь,
Ужели же мы не люди!
Так кто ж мы такие есть,
И кто ж мы такие будем?»
-- У вас всех была одна
И общая ваша MUTER
И ею вам жизнь дана
И имя ее КОМПЬЮТЕР!
-- Ну, вот тебе, вот те и раз,
А кто же тогда с обезьяны,
И как же Господень наказ
И чьи же тогда изъяны?
_ Я русским тебе языком
Для глупой башки объясняю –
Не будет у вас ПОТОМ,
Хоть лопните все, я знаю!
Ты думаешь, это белок,
Нейтроны там, блин, протоны,
Но не было их, сынок,-
Компьютера вы законы!
Ты думаешь разум ваш,
Коль все вы одеты в штанишки.
ВЫ все результат пропаж.
Компьютерных игр фишки!
Тогда ж говорил Творец:
« Компьютер – не железяка,
Не трогай его, малец.
Компьютер - плохая бяка!
Тебе говорю – ОТЕЦ –
В компьтерны игры рано,
Не трогай его, малец.
А то убегут с экрана,
Заселят подлунный мир,
Как те тараканы – людишки.
Устроят кровавый пир,
Компьютерных игр фишки!
-- Так что же теперь. Ваша Честь.
Обратно уйти в экраны
Такими, какие есть,
Зализывать наши раны?
--Ну, время пока что есть.
Пока этой спешки нету.
Но знайте, однако честь
Не куплена за монету!
И тотчас экран погас,
Затихла пальба орудий.
О, БОЖЕ! Помилуй нас,
Мы все-таки, вроде. ЛЮДИ!

17

Шел вчерась из магазина
Весел и плечист
С «Потребительской корзиной»
Счастием лучист.

Хлеба черного буханка.
Литр молока,
Теще с дыркою баранка.
Рыбьи потроха.

Для себя чекушка водки
Для друзей пивка,
Жене новые колготки
К празднику пока.

Пол пакета мелкой гречи.
Масла двести грамм.
Полботинка, Богу свечи.
К выборам программ.

Два кило себе картошки,
Два кило муки,
И колбасочки немножко –
Любят старики.

К чаю сладкую конфету.
Фунтичек сырку.
Глядь, в корзине больше нету
Места старику.

Позову сейчас соседей
И устрою пир
Позову на пир медведей.
Благо есть сортир.

Ибо как у нас в народе
Испокон веков
К празднику кремлевска вроде
Стол у стариков.


18
Посмотри-кось, кто ж там едет,
Кто ж это такой
Через поле на медведе
С поднятой рукой

Речи, речи, речи льются
Кругом голова
И не хочешь, все сольются
Под таки слова.
.
Это ж прямо, погляди-тко
Вылитый фюрер
Только больно уж он прыткий.
Нам-то он на хер!

Но, должно быть повелося
Так уж на Руси
За весною сразу осень,
Хоть кого спроси.
И опять все речи льются.
Ты чуток постой ---
Не успеешь оглянуться -
Ты уж крепостной!

Мы уж это проходили –
Помнят старики.
Нас уж глупых больно били
С поднятой руки.

Мы уже таких видали—
Родненьких своих –
Не из чужа, не из дали
Помним даже их!

Речи, речи, речи, речи
Кругом голова,
Но не слышно человечьих –
Волчии слова.

Только, сударь, посмотри-ка,
Если зоркий, вдаль.
Там увидишь то же лико
Ту же там печаль.

19

BITTE/! Cударь! Что ж Вы ждете—
Это ли не сон
Как похожи Вы на Гёте,
Или ВЫ - есть он

Пододвиньте табуретку
Ближе к огоньку –
Чудеса у нас здесь редки –
Чашечку чайку?

Как никак длинна дорога.
Сударь не юнец.
Века три, пожалуй, много
И в один конец.

Тот же взгляд и гордый профиль.-
Скажет Вам любой.-
Как там друг Ваш Мефистофель.
Правит ли судьбой?

__ Помер? Жаль! Така потеря!
Вот был человек!
Кто же там у вас теперя
Продлевает век?

Да? Но вы от нас отстали-.
Просто кустари –
Мы хоть тоже не из стали,
Что ни го
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!